Своими словами: Алла Тертышная

ZASUDILI.RU представляет нового героя рубрики «Своими словами». Здесь люди, имеющие отношение к юридическому сообществу, высказывают свое мнение о судебной системе и обо всем, что их волнует. 

Алла Семеновна Тертышная  - судья в отставке. 

---> Хотите знать больше? Подписывайтесь на ЗАСУДИЛИ.РУ в Телеграм.

После окончания школы работала на стройке, потом в библиотеке.  Затем устроилась методистом в отдел культуры. 
В 23 года поступила на заочное отделение юридического факультета университета во Владивостоке, устроилась стажером следователя в прокуратуру.  
Впоследствии была судебным исполнителем в Зейском районном суде. 
С июля 1974г. - судья Амурского областного суда. С данной должности в декабре 1994г. ушла в почетную отставку. 
С октября 1995г. была привлечена к исполнению обязанностей судьи Благовещенского горсуда на один год согласно со ст. 7-1 Закона “О статусе судей в Российской Федерации”. 
В этом месяце отметила 80-летний юбилей. 
 

О семье 

Семья моего отца была раскулачена в Белоруссии в 30-е годы.  Дед один поднимал восьмерых детей, потому что жена умерла. Всего-то у них было из хозяйства — корова и коза. А раскулачили и сослали в Сибирь за то, что сад был большой. 

Мама варила нам компоты из сушеной тыквы и голубики. Отец все боялся цинги, когда фасоль молодую стручковую варили в чугунке, он заставлял нас весь отвар выпивать. Каждый день по корочке хлеба чесноком натирал и давал: «Ешьте!» С тех пор чеснок у меня круглый год на столе. 

Сегодня самая моя большая радость — это внучка. Она продолжила нашу династию — магистр юридических наук, и уже подарила мне правнука. Этим живу. 
 

О себе 

К труду я с детства приучена. В восьмом классе уже сено косить умела. 

Я к быту всегда относилась спокойно. Никогда не гонялась за импортной мебелью, дорогими сервизами.  

Люблю путешествовать. Объездила по турпутевкам почти всю западную Европу. Осталось только в Швейцарии и Румынии побывать. А у нас в стране из мест, куда хотелось бы возвращаться снова и снова — это «Золотое кольцо» России и Камчатка.    

Если бы можно было что-то изменить, ничего не хотела бы менять. Хотя жизнь мою легкой не назовешь. Эти вечные командировки, холода, бытовые условия тяжелые. Первые годы на БАМе гостиниц не было, жили где придется, суды проходили в красных уголках и клубах. Иногда думаешь: как смогла это выдержать? И все же не сожалею ни об одном прожитом дне. 

 
О приговорах коррупционерам 

Узнаю, как сегодня высокие должностные лица воруют миллиардами, поражаюсь мягкости приговоров: ущерб не возмещен, конфискации нет, как это может быть!? 

 
О работе 

Милиционеров я судила строго, чтобы у людей не складывалось мнение, будто среди правоохранителей все взяточники.  

На БАМе воровали, как в наши дни при строительстве космодрома. Казна несла огромные расходы. — Я жила в постоянных разъездах, рассматривая сложные дела о хищениях в особо крупных размерах, убийствах. Дома меня не видели месяцами. Муж сам рубашки стирал, кисели научился варить ребенку, блины печь. 

Народ на БАМе работал западный, и я страшно боялась, что меня спровоцируют на взятки. Поэтому день и ночь со мной рядом был наш судебный секретарь, чтобы она могла подтвердить, где я была, что делала. Мы спали рядом, кушали вместе. 

 
Об угрозах 

Как-то позвонили: «Тебе осталось жить один день». Это издержки нашей профессии. К такому тоже нужно быть готовым. Тогда февраль был. Я задержалась на работе, вышла из здания уже после 8 вечера, на улице темно. Смотрю, поодаль машина стоит с включенными фарами. Еще мысль мелькнула: не по мою ли это душу? Так и было. Чувство самосохранения — успела отскочить к дереву, и — «вжик» —  машина на всей скорости мимо пролетела. 

Однажды сотрудница в погонах, мужа которой я хорошо знала, сказала: «Алла Семеновна, я скоро ухожу из органов и хочу вас предупредить. Нам дали указание: «Есть такая судья областного суда Тертышная. Надо во что бы то ни стало посадить ее мужа или сына — тогда ее уберут». Были такие ситуации, о которых даже спустя много лет я не хочу вспоминать. 

 
О смертных приговорах 

Мне всегда говорили, мол, что ты так переживаешь, это же твоя работа. Но я считала — смертный приговор — это большой грех. После того как ушла в отставку, пошла в церковь, и батюшка окрестил меня 

 
Об охране 

Это сегодня правосудие охраняют судебные приставы, а особо опасные преступники во время процесса находятся в железной клетке. Раньше ничего этого не было. Солдатик срочной службы стоит, и его рука в наручнике прикована к особо опасному преступнику. А конвоирам было всего по 18—20 лет — совсем еще мальчишки. Вот и вся охрана. 

У меня были случаи, когда во время оглашения смертного приговора становилось плохо кому-то из народных заседателей. В Тынде рецидивист среди бела дня грабил дома строителей БАМа. Когда я зачитывала в суде подробности убийства, как он жестоко расправился с женщиной в присутствии ее трехлетнего ребенка, один из конвоиров потерял сознание. Пришлось прекратить процесс и вызвать скорую помощь. Сердце солдата не вынесло той жестокости, с которой совершались преступления.