Антон Иванов о судебной системе РФ

В интервью корреспонденту «Коммерсанта» Антон Иванов рассказал о том, почему он выступает за ограничение компетенции третейских судов, а также полномочий глав государственных судов. Председатель высшего арбитража также поделился мнением о независимости судей. ZASUDILI.RU публикует часть интервью.

— Госдума при отмене возрастного ценза для председателя Верховного суда отказалась снять аналогичные ограничения и для главы Высшего арбитражного суда, отклонив поправки пленума ВАС. В юридическом сообществе это связывают с реакцией Владимира Путина на предложения назначить вас или министра юстиции Александра Коновалова председателем Верховного суда (ВС) вместо Вячеслава Лебедева. Вы согласны с такой версией?

— Забавная версия. Но гражданское право — моя первая и самая большая любовь. В отличие от уголовного.

— Председатель Конституционного суда (КС) Валерий Зорькин несколько лет назад призывал руководителей высших судов к «конституционной сдержанности». На недавнем собрании делегатов VIII Всероссийского съезда судей от арбитражных судов вы призвали к сохранению «хрупкого мира» внутри российской судебной системы. От чего зависит решение междоусобных проблем судебной власти?

— Я бы не стал использовать столь жесткие определения. Как и у всех, у нас с коллегами возникают разногласия по тем или иным вопросам. И, как и все подобные разногласия, наши также могут быть разрешены в процессе конструктивного диалога.

— Какие шаги в судебной реформе вы считаете приоритетными?

— Прежде всего, нужно довести до конца то, что уже было начато. В частности, мероприятия по повышению открытости и доступности правосудия.

— Что для этого осталось сделать?

— Например, нужно увеличить количество публикуемых на сайтах судов материалов дел: исковых заявлений, особых мнений, отзывов сторон, ходатайств и других. Мы уже сегодня готовы публиковать материалы дел, но большинство участников процессов против. Мы предлагаем ввести принудительную подачу заявлений в электронном виде для госструктур, но они тоже против. Так что судебной реформе нужно не только участие судей, но и поддержка общества. А мы пока видим известную инертность.

— Как вы относитесь к идее ведения оперативно-розыскной работы в отношении судей для борьбы с коррупцией?

— Без изменения процедур назначения и привлечения к ответственности судей, председателей судов и их заместителей это приведет к резкому снижению независимости. Нужно не ОРД вводить, а повышать независимость судей в обязательном порядке и очень срочно.

— Как именно?

— Сейчас много говорят о необходимости введения выборности председателей и их заместителей. Я считаю это преждевременным. Что действительно нужно, так это ограничение их полномочий. Например, следует лишить председателей и зампредов судов права обращаться с представлением о привлечении судей к дисциплинарной ответственности, передав эти полномочия руководству суда следующей инстанции. Судьи должны сообщать сторонам о том, кто к ним обращался по данному делу, в том числе неформально, включая председателей судов и их заместителей. Эти обращения должны публиковаться на сайте суда вместе с остальной информацией по делу.

— Что тормозит внесение в закон о статусе судей поправок, касающихся дисциплинарной ответственности?

— Совет судей не согласен с некоторыми из предлагаемых санкций — понижением класса, например.

— Как продвигается дискуссия о совершенствовании механизма дисциплинарного суда?

— Уже несколько лет успешно работает Дисциплинарное судебное присутствие. Сейчас стоит вопрос о создании системы межсубъектных дисциплинарных присутствий. Предполагается, что границы подсудности дисциплинарных присутствий будут проходить по федеральным округам по аналогии с кассационными арбитражными судами. Таким образом, они не будут совпадать с границами подведомственности региональным администрациям, что обеспечит большую независимость. Обжаловать их решения можно будет в высшее дисциплинарное присутствие, в чей состав могли бы войти судьи не только Высшего арбитражного и Верховного судов, но и Конституционного. Что только добавит объективности решениям этого органа. В этом случае в высшем присутствии могли бы рассматриваться и дисциплинарные вопросы КС.

— C тех пор как компании пытаются преодолеть прецеденты Высшего арбитражного суда в КС, вы неоднократно высказывались в пользу введения механизмов преодоления его решений. Вы собираетесь выступить с такой инициативой?

— Решения ни одной из ветвей власти не должны быть окончательными. Сейчас не существует механизма преодоления или коррекции правовых позиций КС. Например, у него было определение, устанавливающее подход, согласно которому при ведении операций за счет заемных средств предъявить НДС к зачету невозможно. Все участники рынка, а также Минфин, были против. КС потом скорректировал эту позицию в других постановлениях, и проблема была решена. Но если бы существовал механизм коррекции правовых позиций КС, никаких сложных способов не понадобилось бы, достаточно было бы поправок к Конституции. Не думаю, что внесение поправок приняло бы массовый характер... Что только подтверждает, например, американский опыт: Конгресс принял около 15 поправок к Конституции, корректировавших практику Верховного суда США.

— Кто будет их предлагать в России?

— Президент.

— Валерий Зорькин в последнее время неоднократно публично напоминал о ваших разногласиях по поводу третейских судов, утверждая, что «неспособность государства обеспечить подлинную независимость и надлежащий уровень компетенции третейских арбитров не является достаточным основанием для ограничения свободы договора». Оправдались ли ваши прогнозы, что подход КС, заложенный в прошлогоднем постановлении по делу о третейских судах, не выдержит испытания на практике c учетом ваших до сих пор не поддержанных предложений по реформированию этого института?

— Я не считаю, что у нас есть какие-либо разногласия с КС по этому поводу. Мы поставили перед ним вопрос, он дал на него ответ. Одну часть наших судей ответ устроил, другую — нет. Но уйти от того факта, что в нашей стране чрезмерное количество третейских судов, которые настоящими третейскими судами не являются, мы все равно не сможем. КС с такими третейскими судами, как правило, не соприкасается. Мы же встречаемся с ними ежедневно. Сохраняя такую ситуацию, государство рискует, что в один прекрасный день оно лишится крупных активов по решению подобного третейского суда, а сделать с этим ничего будет нельзя.

— Могут ли подлежать пересмотру решения Европейского суда по правам человека, Гаагского и Стокгольмского коммерческих арбитражей, где, в частности, рассматриваются споры, связанные с делом ЮКОСа?

—Я говорил только о национальных судах, которые выходят за пределы своих юрисдикций. Юрисдикция международных судов определена международными договорами, которые для России, как и для всех остальных стран, обязательны. Коммерческие арбитражи также действуют в соответствии с международными конвенциями, участниками которых являемся и мы.

— В чем вы видите главные плюсы и минусы проекта нового Гражданского кодекса?

— Главное его достоинство в том, что мы разрешили ряд старых доктринальных конфликтов, тормозивших развитие практики и гражданского оборота.

Минус — в логической противоречивости, ставшей следствием поправок, внесенных под влиянием Минэкономразвития. Многие сейчас критикуют именно те положения, которые были внесены по его инициативе.

— На Международном юридическом форуме в Санкт-Петербурге говорилось о том, что одним из главных вызовов является проблема усложнения правовых актов и необходимо упрощать законодательство. Вы тоже так считаете?

— Это было актуально для права во все времена. Еще в 20-е годы прошлого века говорили, что вместо толстых томов надо оставить тоненькие книжечки кодексов, которые все рабочие будут понимать и применять. Это утопия, конечно. Простыми и примитивными могут быть только нормы, касающиеся самых понятных и простых отношений. Дематериализация объектов гражданского права является одним из главных трендов сегодня, и они будут становиться все более и более отвлеченными. Дать понятие web-сайта или, допустим, доменного имени без высокой степени абстракции и без серьезного регулирования невозможно. Требуется огромное количество правил, чтобы хоть близко понять, что это такое. Так что с развитием экономики правовое регулирование будет все больше усложняться.